Марк и Эзра 2.0 [litres] - Рагим Джафаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не сгущай. Ладно, я так понимаю, что целый сарай дров твое любопытство не остудил.
– Скорее, наоборот, – кивнул Эзра, чувствуя, как горят мозоли на руках.
– Я обещал ответить на твои вопросы, и я держу свое слово. – Валентайн сел напротив печки, взял кочергу и пошевелил угли, отчего снова загорелся огонь. – Люблю огонь, могу часами на него смотреть.
Эзра сел рядом и тоже стал смотреть, иногда прихлебывая из кружки.
– Ты как моя бывшая, – хмыкнул хозяин дома, – скромняга.
– Ужасное сравнение, – поморщился Эзра. – Не знаю просто, с чего начать. У меня так много вопросов – и вот есть шанс получить ответы. Это даже странно.
– Узнаю Кауфмана: «Потом узнаешь, позже поймешь, тебя это не касается». Сплошные секреты и недомолвки. Это так раздражало.
– Кто ты? – спросил Эзра.
– Страшно узнать, какими будут следующие вопросы, – ухмыльнулся Валентайн. – Я затрудняюсь ответить. Это что-то философское.
– Я имею в виду, человек ты или нет?
– Человек, – кивнул Валентайн. – Пиво пью, в бане парюсь, ем. Кто же я, если не человек?
– Не думаю, что это какие-то универсальные критерии, – возразил Эзра.
– Ну вот ты видел, чтобы Кауфман ел? Или в бане парился? – иронично посмотрел на Эзру Валентайн.
– Вообще-то нет, но обстоятельства были не те. Кстати, видел, как он пил коньяк.
– Коньяк он любит, да. Тебе налить моего темного? – спросил Валентайн, вставая и идя к тому самому бочонку, в котором было пиво, сваренное по собственному рецепту.
– Давай, – махнул рукой Эзра. – Что вас связывало с Марком?
– Так как-то неудобно получается. Давай я тебе сначала расскажу нашу с ним историю, а ты уже уточняй и спрашивай, – предложил Валентайн.
– Хорошо, – согласился Эзра.
– С чего бы начать. Познакомились мы с ним примерно в тысяча шестисотом году…
– И ты утверждаешь, что ты человек? – перебил Эзра.
– Да.
– Люди обычно поменьше живут, – саркастично отметил Эзра.
– Так браслеты же! – Валентайн указал рукой на правое предплечье, которое покрывали браслеты в виде змей. – Ты что, не видел такие в лавке у Кауфмана?
– Нет.
– Ну, значит, он решил, что долго жить хочет только он, – пожал плечами Валентайн. – Давай я сначала расскажу, а потом ты будешь спрашивать. Не люблю прерываться на полуслове.
– Хорошо, – взяв кружку пива, кивнул Эзра.
– Итак. Мы встретились в Венеции около тысяча шестисотого года. Это были не лучшие времена для республики. Кипр уже отошел османам, а предшествовавшее тому открытие морского пути в Ост-Индию подтачивало финансовое благополучие. Не важно. – Валентайн махнул рукой, как бы прерывая поток воспоминаний. – Я был молодым и успешным капитаном. Из очередного путешествия я привез какую-то забавную безделушку с необычными свойствами. Не помню, какую именно. И к несчастью, мне не повезло за карточным столом. Пришлось эту безделушку продать. Мне посоветовали сходить в лавку синьора Кауфмана. Так мы и познакомились. Кстати, сразу отмечу, что тогда это не была никакая лавка. Скорее, наоборот. Туда можно было принести что-то волшебное, чтобы продать, а вот купить – нет. Но платили очень хорошо. Конечно, если вещь была действительно волшебной. Как ты понимаешь, в те времена любое волшебство могло привести его владельца в застенки, поэтому лавка Кауфмана была очень кстати. Можно было по хорошей цене скинуть то, что жжет руки, и не опасаться, что нарвешься на какого-нибудь ревнителя веры.
Валентайн сделал большой глоток пива и подкинул полено в печь. Подождал, пока разгорится огонь. Эзра смотрел, как по его лицу пляшут тени.
– Надо сказать, что если бы я родился, например, в Испании, то точно сошел бы с ума в этой лавке, решив, что это логово дьявола. Но венецианцы были менее суеверны и религиозны, поэтому чудеса вызвали у меня восторг. На следующий же день я продал корабль и уже через неделю стал напрашиваться в подмастерья к Кауфману.
– Почему через неделю? – не понял Эзра.
– Просил же, не перебивай! – поморщился Валентайн. – Потому что пропить корабль быстрее не смог бы даже сам дьявол, не говоря уж про молодого брави. Итак, я стал напрашиваться в подмастерья. Кауфман мне отказывал, но я продолжал просить. А в какой-то момент я просто сел напротив входа в лавку и пообещал себе, что не сойду с этого места, пока Кауфман не согласится. Я тогда не знал, что выходов из магазина сотни, если не тысячи. Но это сработало. Однажды Марк вышел ко мне. Так я стал подмастерьем. Мыл полы, драил полки, расставлял все по местам. Со временем Кауфман разрешил мне читать книги.
– В закрытой библиотеке? – пролив пиво мимо рта, вскинулся Эзра.
– Да. Ты был там?
– Был, но там нет ничего интересного, – вытирая с груди пиво, сказал Эзра.
– Теперь нет. А раньше там было много занятных книг. Не знаю почему, но Кауфман ими не интересовался. Тогда я и научился делать чудеса. Думаю, ты знаешь, что Кауфман к чудесам относится не очень хорошо. Но примерно в тысяча семисотом году я его уговорил, что чудеса – это неплохо. Что ими можно творить добро. Конечно, речь шла о маленьких и незначительных чудесах, вроде лечащего порошка, но это уже был прорыв. Большую роль сыграл и кризис договора.
– Кризис договора? – переспросил Эзра.
– Ты невыносим, – беззлобно фыркнул Валентайн. – Да, договор утрачивал актуальность, и все больше королей от него отказывались. Говоря грубо – финансирование падало, а расходы нет.
– И тогда вы открыли магазин! – понял Эзра. – Чтобы на доходы с продажи маленьких и полезных чудес выкупать большие, способные навредить!
– Именно. Фактически я научился делать все, что было в нашем ассортименте. И это было хорошее время, но, как понимаешь, противоречия никуда не делись. Со временем они становились все острее. Марк считал, что нельзя вмешиваться в естественный порядок вещей, а я понимал, что артефакты в правильных руках могут изменить мир к лучшему. Напряжение нарастало, и последней каплей стал тридцать девятый год. Кауфман понял, что это начало Второй мировой войны, и решил закрыть лавку. Навсегда. Я, наоборот, хотел помочь, попытаться все исправить. К тому моменту я умел делать такие вещи, которые могли бы повлиять на историю всего человечества. И Кауфман понял, чтó я хочу сделать. Понял, что я не отступлюсь.
Валентайн замолчал. Подкинул еще бревно и осушил половину кружки пива.
– И что он сделал? – спросил Эзра.
– То, что сделал бы и я, наверное, если бы оказался на его месте. Это был неразрешимый конфликт длиной в столетия. Марк придумал способ разобраться с этой проблемой раз и навсегда. Единственная причина, по которой я жив, – это симметричная идея с моей стороны. Просто Кауфман напал на сутки раньше.
Валентайн замолчал, глядя в огонь.
– Почему именно тридцать девятый год так обострил ситуацию? – спросил Эзра, просто чтобы не сидеть в тишине.
– Кауфман участвовал в Первой мировой, и, по его словам, мир не видел ничего более страшного. А у него, как понимаешь, обширный жизненный